Особенности сохранившихся зданийК сожалению, сохранившихся зданий слишком мало для полноценного исследования жилой архитектуры второй половины ХVШ в. П. Жуковский, обследовавший в середине прошлого века застройку Казани с целью определить степень износа ее в целом, писал: "В Казани существует много каменных зданий, построенных за 200 лет до на-стоящего времени, между тем нет ни одного здания деревянного существующего столько же или Даже половину этого времени. Здесь автор, безусловно, неправ, так как даже до настоящего времени сохранилось несколько домов начала XIX в., а во времена К. Ф. Фукса (1840-е гг.) встречались даже традиционные усадьбы дореформенного времени. 
Наибольшим своеобразием, в сравнении с русскими, обладали планы татарских домов, в массе весьма несхожие с "образцовыми" планировками XVIII и первой четверти XIX в., осуществление которых, согласно законодательству, не было обязательным. Планировка русских усадебных домов второй половины ХVШ - начала XIX в. характеризуется эволюцией симметрии от осевой к анфиладной. Иное дело - планы татарских домов. Кроме характерного отсутствия парадного, следует отметить асимметричность планов татарских домов и стремление хозяев отделить жизнь усадьбы от посторонних взоров. Зальные и гостиные комнаты, а также маршруты следования гостей часто были отделены от внутренних помещений и порой даже не имели окон во двор. Характерной особенностью домов была гибкая планировка жилых помещений, без тупиков и с большим числом дверей, позволявших женщинам скрыться от глаз посторонних мужчин из любой комнаты. Большинство домов имели две раздельные лестничные клетки, обслуживавшие автономные группы жилых помещений: мужскую и женскую. О таких раздельных входах писал в конце XIX в. К. Насыри и правильно будет назвать их мужским и женским. Мужской вход выполнял функции парадного и обслуживал парадную группу помещений (гостиная, зал, столовая) и деловые комнаты (кабинеты) хозяина. Женский ход идентифицировался с черным (иногда существовал и отдельный черный ход для прислуги) и обслуживал помещения интимной, внутренней части дома: спальные, детские и женские комнаты. Оба входа имели связь с помещениями хозяйственной зоны на первом этаже. В соответствии со способами компоновки помещений, рассмотренные дома можно подразделить на пять планировочных типов. Первые три типа планировки были присущи богатым домам и отражали купеческий и дворянский быт с раздельным проживанием мужчин и женщин,обширными хозяйственными помещениями, комнатами для прислуги, как правило, располагавшимися на первом этаже К первому планировочному типу относится дом, который стоит вдоль улицы: мужской и женский входы расположены с противоположных торцов по сторонам главного фасада. Ко второму типу можно отнести дом, который стоит торцом на улицу, входы расположены по обеим сторонам главного фасада. В третьем случае - дом стоит торцом на улицу или занимает угловое положение, а женский вход разделяет мужскую и женскую половины. Мужской вход расположен здесь сбоку от главного фасада. Четвертый и пятый типы планировки соответствовали условиям быта менее зажиточных слоев населения и отмечены нами начиная с середины XIX в., хотя, по всей вероятности, должны были встречаться и в архитектуре XVIII - первой трети XIX в. Этим типам были присущи деревянные оцноэтажные или полукаменные дома-пятистенки небольших размеров с одним входом и неясно выраженным делением на мужскую и женскую половины. В домах четвертого типа парадная и рабочая зоны расположены по бокам входного тамбура. Пятый тип планировки своей простой близок к татарскому сельском) жилищу, пространства которого формировались при помощи трансформирующихся перегородок или занавесок, одним концом примыкавших к печи. В таких домах мужская и женская половины не выделялись как за недостатком площади, так и по причине относительного равноправия мужа и жены в малозажиточных крестьянских семьях. Ортодоксальное следование законам шариата в быту, в том числе сокрытие женщин, было характерно в основном для кулацких семей и семей священнослужителей на селе, а также дворянских и купеческих семей в городе, среди которых и были распространены первые три типа планировки. Одним из наиболее ранних сохранившихся в Старой Татарской слободе зданий можно на звать дом Апанаева по ул. Сафьян, 5. Усадьба состоит из двухэтажного кирпичного дома и служб, вытянувшихся параллельно улице. Напротив дома службы надстроены деревянным флигелем, соединенным с домом навесным крытым переходом по второму этажу. Других элементов усадьбы не сохранилось. Дом, судя по оформлению Фасадов в духе раннего классицизма, построен в конце XVIII в. Планировка его, искаженная при капитальном ремонте в 1960-х годах, не поддается достоверному воспроизведению. Судя по расположению несущих стен и сохранившимся следам бывших проемов, вход мог находиться в центре дворового фасада, а черный ход вел в лестничную клетку, пристроенную со двора отдельным объемом и выдержанную в общих для зданиях формах. Капитальные стены делили первый этаж на ряд небольших низких помещений, вероятно, хозяйственного назначения. Напротив, высокие большие комнаты второго этажа служили жильем для хозяев и для приема гостей. На центральную часть уличного фасада, видимо, выходила торговая лавка с несгораемой кладовой. По этим признакам здание можно отнести к третьему планировочному типу. Женская половина в этом случае располагалась во флигеле, соединенном с домом при помощи крытого навесного перехода. Хотя возникновение висячего перехода не поддается точной датировке, отмеченный выступ, не характерный для "образцовых" планировок XVIII в., говорит о возможном его появлении еще в то время. Появление выступа объясняется соображениями инсоляции и противопожарными мерами, требовавшими большого разрыва между домами. Судя по внешнему виду и внутренней планировке, дом был построен по одному из образцовых проектов середины XVIII в., а в середине XIX в. подвергся реконструкции. В середине XX в. здание надстроили, сильно исказив при этом его внешний вид, но из описания начала XX в. видно, что центральный ризалит его главного фасада завершался треугольным фронтоном, "по сторонам которого находятся чуждые Александровскому стилю полукруглые формы барочного типа, или классицизма 18 века" над выходом на балкон, ныне отсутствующий. Фасад членился пилястрами по простенкам и завершался массивным профилированным карнизом. Судя по сохранившимся на боковом фасаде элементам, первоначально оконные проемы имели архивольты с "замком", междуэтажные простенки и фриз украшались прямоугольными нишами. Здание было выявлено и описано в начале XX в. В. Хвостовым Другой сохранившийся в Старой Татарской слободе Казани богатый жилой дом XVIII в. принадлежал той же купеческой фамилии Апанаевых и располагается рядом с первым по ул. Насыри, 37, Двухэтажное кирпичное здание выдержано в духе русской классической архитектуры конца XVIII в. Прямоугольное в плане, с отдельным пристроем лестничной клетки слева, оно в плане было похоже на предыдущее. Вот как описывал этот дом и прилегавшую к нему усадьбу в начале XX в. В. Хвостов: "Нижний этаж наполовину занят кладовых ми без окон или с маленькими окнами с железной решеткой. Огромный двор с двух сторон окружен складами... Сад, который оканчивается обрывом к Кабану. Обрыв выложен кирпичом так, что со стороны Кабана получается белая с желтой решеткой наверху стена... В этой стене - ряд маленьких зарешеченных окон. Окна ведут в подвалы, устроенные в земле вдоль всего обрыва. Все это со стороны Кабана походит на какую-то крепость". Характерными чертами дома Апанаевых, как и остальных, являлись отсутствие парадного с улицы, хозяйственный нижний этаж. Эта иерархия этажей ясно читается на фасаде здания, где первый этаж композиционно служит лишь основанием для второго, имевшего относительно богатую пластику стены. В 1960 г. в результате капитального ремонта внутренняя планировка здания изменилась до неузнаваемости. Однако сохранившийся инвентаризационный план 1958 г. позволяет до некоторой степени воссоздать схему функциональных взаимосвязей помещений дома. Судя по рас положению лестничных клеток -в противоположных торцах до ма, здание планировочно относится к первому типу. Главный (мужской) вход ведет в парадную и деловую группу помещений (зал, столовая, кабинет), а также связан с группой хозяйственных помещений первого этажа и торговой лавкой. Женский вход, имевший отдельные ворота, вел в мелкие комнаты женской половины, кладовые и кухню на первом этаже. Согласно описанию Хвостова, симметричный главный фасад с фронтоном над центральным ризалитом членился пилястрами по простенкам, фриз украшался круглыми лепными медальонами. Рустованная поверхность первого этажа была оформлена нишами на месте окон. Зондажи показали, что первоначально фасады были окрашены. в сочетания белого и темно-зеленого цветов. Сохранился еще один памятник второй половины XVIII в. в Старой Татарской слободе -дом купца Хусаинова (ул. Комсомольская, 42), расположенный на высоком живописном берегу озера Кабан. Обишрный участок, вытянувшийся в глубь квартала, застроен по периметру двухэтажными кирпичными службами, соединявшимися в прошлом с Домом висячим переходом: Слева от главного фасада вплоть до последних лет стояли красивые барочные ворота со сдвоенными полуколоннами тосканского ордера по бокам проездной арки. Дом с воротами можно датировать концом XVIII - началом XIX в., хотя фасады его носят следы реконструкции середины XIX в. Двухэтажное кирпичное здание в плане представляло неправильный четырехугольник с выступавшим объемом со стороны двора, - таким же, как у домов Апанаевых. Дом был, по всей видимости, реконструирован во второй половине XIX в., однако принадлежность к первому планировочному типу читается здесь весьма отчетливо. План дома близок плану дома Апанаева (ул. Насыри, 37). К настоящему времени планировка дома искажена неузнаваемо, но сохранившееся описание, запечатлевшее картину функционального распределения внутренних помещений, сделанное в начале XX в. В. Хвостовым, позволяет нам образно представить особенности быта татарских купцов. Согласно этому описанию, во дворе "справа от ворот - широкое парадное в вестибюль. Большая часть нижнего этажа - вся центральная часть его - занята под кладовые, и жилых помещений очень мало - 1-2 комнаты с каждой стороны вестибюля. Наверх ведет, широкая лестница. На стенах, в вестибюле и вдоль лестницы живопись масляной краской, которая эффектно сочетается с темным фоном остальной отделки... Из зала, в который мы попадаем прямо с лестницы через верхний вестибюль, мы проходим в следующую комнату - гостиную... Отсюда ведет дверь на балкон... К гостиной примыкает спальня... Описанные три комнаты располагаются по фасаду, окнами на Кабан. Налево от них находится ряд низких комнат, выходящих во двор. В числе их - столовая... Из этой части дома ведет лестница наверх, в антресоли. Две большие комнаты по фасаду были парадные... В третьей комнате была спальня хозяев. Все остальные - дети, прислуга и прочие обитатели в лабиринте низких комнат и антресолей в задней половине дома... Из задней половины дома висячая деревянная галерейка над двором с разноцветными стеклами ведет в холодное помещение над сараями, в котором жили летом. В конце двора располагается сад с беседкой, застекленной цветными стеклами. На дворе - обычные надворные постройки, конюшни, сараи. Со двора же большая железная дверь ведет в неизбежную кладовую со сводами, которая занимает всю среднюю часть нижнего этажа. Для вещей товарных складов здесь нет". Следует добавить к этому, что на центральную часть главного фасада выходил значительной величины проем, - вероятно,отсутствующая ныне дверь торговой лавки, располагавшейся 8 центральной части первого этажа. Появление здесь этой лавки следует отнести к более позднему времени: к началу XIX в. или даже позже, так как вплоть до 1796 г. торговля разрешалась лишь в городских гостиных дворах и ярмарках. Сводчатое же помещение, позднее превращенное в лавку, было занято под изолированную кладовую для особо ценных товаров. Такой прием - устройство сводчатой несгораемой кладовой, был необходим для защиты товаров от частых в то время пожаров. Интерьеры дома были декорированы лепниной: растительными гирляндами, композициями из музыкальных инструментов и др. 
Наиболее развитую структуру купеческого жилого дома с усадьбой представляет дом Вали бая по ул. Комсомольской, 16/1, возвышающийся на крутом берегу озера Кабан рядом с мечетью Марджани. Эта богатая городская усадьба начала XIX в. принадлежала до революции, как говорят старожилы, богатейшему купцу-миллионеру, торговцу чаем Вали баю. Небольшой по размерам участок усадьбы представляет собой прекрасный образец рационально спланированного и с размахом выстроенного купеческого хозяйства. Усадьба состоит из углового деревянного жилого дома с мезонином и мансардой на каменном цокольном этаже и двухэтажных кирпичных различного назначения строений по периметру участка. Все постройки были объединены консольной деревянной галереей по второму этажу. Композиционно дом Вали бая - типичный классический дом с мезонином, но планировочно он отличался от русских. Вместо ясности и логичности, присущих планам русского классицизма (анфиладность структуры, ее симметричность,компактность), мы видим запутанные пространства, развивающиеся вглубь от уличного фасада и организованные на совершенно иных функциональных принципах. С функциональной стороны в планировке дома можно наблюдать органичное объединение жилых, торговых, служебных и складских помещений в единое целое. Кирпичный цокольный этаж дома был занят под торговые лавки и несгораемые склады с автономным входом со двора. Главный вход находился, как и во всех других случаях, на боковом фасаде в глубине двора и вел через сени в коридор, вокруг которого располагались помещения жилой зоны: зал, столовая, мужская и женская половины дома и др. Жилье располагалось на втором этаже в мезонине. В планировке этого дома наиболее наглядно представлено характерное разделение жилой зоны на две автономные группы помещений: по всей видимости, мужскую и женскую половины, разделенные внутренними сенями с лестницами на двор и в мезонин. Все это - ярко выраженные признаки третьего планировочного типа татарских городских домов. Парадный вход имел собственные сени, обслуживающие гостиную, зал и, вероятно, служебные кабинеты хозяина. Комнаты для прислуги располагались под женской половиной и во флигеле. Несмотря на монументальную композицию, внешний вид дома чрезвычайно скромен, и внимание акцентируется на монументально решенном входе в усадьбу. Обшитые плоскости фасадов слегка оживляются лопатками вдоль капитальных стен, но ни колонн, ни пилястр, ни пышных наличников здесь не было. Вся жизнь обитателей дома проходила внутри, и лицо его обернуто во двор. Здесь мы видим и красивые фронтоны с полуциркульными клинчатыми арками, и обширные балконы с изящными точеными колонками галерей, и кованые с орнаментом ворота складских помещений. Все элементы здания были ярко раскрашены в контрастные цвета: зеленый, охру, белый, ультрамарин. В интерьерах сохранились следы росписей в виде рустовки, орнаментированных цветочными побегами, изразцовые печи. Большинство архитектурно-декоративных элементов решены на стилевой основе русского классицизма, но сильно трансформированны в соответствии с декоративными традициями татарского искусства и зодчества. К примеру, деревянные колонны второго этажа имеют значительно более вытянутые пропорции, чем это диктовалось правилами классицизма, а их декорировка и раскраска в большей степени следует традициям народного зодчества, сочетание росписей в виде рустовки и цветочного орнамента как в цветовом отношении, так и по трактовке отдельных мотивов весьма своеобразно. В целом соотношение обетановки внутренней части усадьбы и ее внешних фасадов говорит о превалировании значения первого над последним, о формальном следовании градостроительным требованиям, предписывавшим уличные фасады решать в классических формах. В то же время законы формообразования дворовой части отражают сложный комплекс традиционные установок - функциональных, планировочных, мировоззренческих, декоративных... Двухэтажные кирпичные службы, в состав которых входили склады, конюшни, каретники, каменные лавки, вытянулись вдоль ул. 3. Султана, образуя сплошной ряд зарешеченных нижних и открытых верхних окон. Стены этой протяженной постройки декорированы по внешнему фасаду сдвоенными классическими пилястрами по первому этажу и металлическими решетками в оконных проемах с четким геометрическим рисунком. Дом Вали бая - яркий образец татарской купеческой городской усадьбы, архитектура которой отразила процессы взаимодействия местного зодчества и законов русского классицизма. Итак, до наших дней в татарских слободах Казани сохранилось некоторое число каменных и деревянных жилых домов первой половины XIX в., наиболее характерные из которых были нами рассмотрены подробно. Для рассмотренных усадеб характерен прием соединения дома со службами при помощи навесной крытой галереи по второму этажу. Дом и флигель здесь, как правило, располагали вдоль "красной линии" улицы. Иной прием расположения флигеля - по оси главного входа в усадьбу в глубине двора -встречается по ул. Насыри, 36 и 40. Рассмотренные примеры в контексте социально-исторических условий развития архитектуры городских татар, дают любопытную картину сочетания местных традиций зодчества с правилами русского классицизма. Упоминания исследователей о культурно-идеологической ориентации татарского общества на среднеазиатские и ближневосточные центры мусульманской культуры дают основания дня поисков параллелей в зодчестве этих регионов. Общеизвестен факт культурной ориентации татар в сторону мусульманского Востока, и особенно в сторону османской Турции, культурные события в которой не проходили незамеченными в татарском обществе. Думается, немалое значение для формирования психологических основ восприятия европейских элементов архитектуры и искусства имели европейские реформы в Османской империи, последовательно" проводившиеся с начала XVIII в. и особенный размах принявшие в период так называемого "танзимата", начиная с 1830-х гг. В 1830 г. зять султана Халиль-паша писал в своем меморандуме: "Если мы не пойдем по пути Европы, то нам не останется ничего другого, кроме как вернуться в Азию". Трудно сказать, известно ли было это красноречивое высказывание турецкого руководителя верхушке татарского общества, однако именно в первой половине XIX в. можно было наблюдать активное проникновение западноевропейских элементов в татарский быт и архитектуру. Сам процесс проектирования предполагает, в первую очередь, тщательное исследование материала, определение оптимальной системы связей, изучение всестороннего влияния среды. На этой основе складывается принципи-альное объемно-планировочное построение объекта, создаются ритмы объемов, определяется их размещение в пространстве, назначаются соотношения основных параметров, местоположение и ориентация композиционных акцентов. На улицах Казани, где в планировке на структурном уровне действовали закономерно обусловленные культурными традициями, а на уровне формы - строгие правила Строительного устава, с неизбежностью рождался компромисс, синтез, предполагавший взаимодействие традиций, не затрагивающее коренных интересов ни населения, ни государственной архитектурно-строительной политики. На первый взгляд, едва ли можно отметить на фасадах татарских домов какие-либо существенные особенности, отличавшие их от русских домов того же времени. Мы видим точно такие же арки и фронтоны наличников, рустовку, классическую декоративную лепнину, мезонины, ворота и ограды, выполненные по образцовым чертежам. Однако своеобразие национальной психики и традиции татар все же наложили свой отпечаток на внутреннюю планировку татарского дома. Архитектор следовал логике внутренней структуры и в декоративном оформлении фасадов. Парадные зальные комнаты второго этажа располагались окнами на уличный фасад, а спальные, столовые и другие жилые помещения выходили окнами во двор. В соответствии с этим высокие зальные оконные проемы получали наиболее пышное обрамление. Однако достаточно было взглянуть на дворовый фасад дома, чтобы понять, что главное значение для хозяев имела именно эта часть дома. Балконы, галереи, веранды для чаепития, навесные переходы с цветными стеклами, связывавшие дом с надворными постройками, - все это придавало жилой и живописный вид внутренней части усадьбы. Низкие складские или хозяйственные помещения нижнего этажа, естественно, оформлялись по фасаду самыми скромными средствами. В сельских жилых домах хозяйственный подклет не имел вообще никакого декора о нем можно было догадываться по значительной высоте цоколя а вентиляционным отдушинам в стенах. В городе же, согласно правилам классической архитектуры, на поверхности стен цокольного этажа появлялись декоративные ниши, рустовка, лопатки, хотя композиционно дом часто повторял народные образцы. Входы в жилой дом, находившиеся во дворе, приводили к акцентированию ворот, а не центральной оси усадьбы, как у русских, которая к тому же часто подчеркивалась парадным и балконом. Такое решение главного фасада усадьбы, исходившее из функциональных ее особенностей, в конце концов привело на Востоке к появлению монументальных порталов над входами, изощренному украшению полотнищ ворот резьбой, мозаикой и чеканкой, что в полной мере проявилось и в татарском зодчестве - особенно в окраске ворот. Об удивительной раскраске ворот и оград в татарском зодчестве писали все этнографы XIX и XX вв. Развитые монументальные формы входов русского классицизма пришлись как нельзя более по вкусу татарским баям. Сохранившиеся к настоящему времени ворота начала XIX в. с белокаменными и кирпичными колоннами дома Юнусовых по ул. Сафьян, 7, домов по ул. К. Насыри, 34 и Тукая, 73 являются замечательными образцами русской классической архитектуры и одновременно - татарского зодчества. Подобные же явления были отмечены исследователями и в городской архитектуре некоторых других народов: азербайджанцев, армян и др., где на фоне невыразительной стены, выходящей на улицу, появлялись монументальные каменные ворота, формы которых несли отчетливый отпечаток русского классицизма. Особенности планировки, несмотря на совпадения декоративного облика русских и татарских домов, рождали несколько иное впечатление и от их архитектуры. Если уличные фасады русских домов как бы приглашали полюбоваться собой, заглянуть на любовно выполненные декоративные детали, приветливо акцентировали входы, то этого никак не скажешь о татарских усадьбах, отгороженных глухими заборами, без внешних входов в дом, со "слепыми" нижними этажами, производившими впечатление неприступности и отчужденности. Хотя о русских зданиях начала XIX в. и нельзя сказать, что их авторы злоупотребляли декоративной фасадной лепниной, но в целом для них характерны были лепные и резные детали, порой определявшие весь декоративный облик здания. Арсенал приемов украшения фасадов был велик: растительная и геометрическая орнаментация, венки, вензеля, скульптурные композиции, розетки, медальоны, геральдика, порой богатейшие решения фризов и карнизов, барельефы, декоративная скульптура, портики и колоннады и многое другое. Ничего этого на фасадах татарских домов мы не увидим. Единственно, лепные розетки и растительные гирлянды, обнаружены на стенах байского дома по ул. К. Насыри, 40, а на деревянных - на подобное оформление нет даже и намека. Изображения же людей, маски львов и тому подобные элементы, столь часто встречавшиеся в русской классицистической и ампирной архитектуре, не даны ни на одной татарской постройке и в более поздние времена. Исключение составлял лишь образ "Зилана", древний герб Казани, изображавший огнедышащего дракона на птичьих лапах, появившийся к середине XIX в. на некоторых татарских зданиях города. Эта декоративная особенность, в целом характерная для архитектуры мусульманских народов (за исключением шиитов), вероятно, объяснялась известным запретом ислама изображать живые существа, о чем часто упоминают исследователи. Принцип этот, впрочем, не был догмой и частенько нарушался в странах ислама, в том числе в некоторых областях татарского искусства. Однако в архитектуре татар в условиях многовекового идеологического противостояния христианства и ислама эти запреты, так же, как и мотив креста (кстати говоря, часто встречающиеся в архитектурных орнаментах Переднего Востока, где этот вопрос не стоял столь принципиально), приобрели символический характер и тщательно избегались татарами при декорировке жилища. В Казани, где многовековое сосуществование двух культур привело к общности многих декоративных мотивов, крест или полумесяц порой выполняли знаковую функцию, обозначая национальную принадлежность хозяина. Сочетание охры, голубого, зеленого, белого и красного цветов на фасадах городских деревянных домов этого времени уже отчетливо напоминает о тон феерии цветов, что придет к концу XIX в., поражая всех современников. Раскраска здания периода русского классицизма вообще отличалась сдержанностью: допускались лишь сочетания одного-двух разбеленных цветов из перечисленных выше в тексте законодательства. Фасады зданий раскрашивались в соответствии с уже упоминавшимся законодательством 1805 и 1817 гг. Царь, увидев плоды народного творчества на фасадах "образцовых" домов, возмущенно писал: "Запрещается пестрить дома краскою, как, например, видел Я черные ставни на выбеленных домах . Вообще дозволять красить дома нижеследующими только цветами: белым, палевым, бледно-желтым, светло-серым, бледно-розовым, сибиркою, но с большой примесью белой краски, и желто-серым" . Чаще всего из них выбирались сочетания охры и белого, ставшие основными "казенными" цветами. На таком фоне ярко раскрашенные в четыре-пять контрастных цветов фасады татарских домов, конечно же, выглядели достаточно своеобразно. Несмотря на запреты, татары стремились в раскраске отразить собственные эстетические идеалы, собственное понимание красоты, продиктованное традициями полихромии народного декоративного искусства. Таким образом, мы видим, что архитектуре татарских жилых домов был присущ целый ряд особенностей. Часть этих особенностей совпадала у всех городских жителей, независимо от национальности, и диктовалась российскими градострои тельными нормами. К ним относились этажность домов, их конструктивное и стилевое решение, постановка домов по отношению к улице и др. Здесь архитектура татар развивалась в ногу с современными достижениями русской архитектуры и строительной техники. Другие особенности, в том числе характерное поэтажное зонирование, деление на мужскую и женскую половины, оформление интерьера и др., отражали национальные различия в архитектуре их жилища. Классицизм не мог не оказать влияния и на архитектуру села. Наиболее богатые крестьяне и купцы в строительстве своих усадеб могли прибегать к услугам профессиональных архитекторов. В русских селах этот процесс проходил активнее, поскольку классицизм был официальный "русский" стиль, и русские помещики и купцы применяли его сознательно и без предубеждения. Кроме того, наиболее профессионально выполненные и монументальные постройки села - церкви, возводились именно в классическом стиле и по проектам лучших ар хитекторов, что также оказыва-ло определенное воздействие на умы крестьян. Для русских их формы могли быть образцами для подражания, для татар они олицетворяли ненавистный колониальный режим с его насилиями и религиозными притеснениями. Те же элементы барокко и классицизма, что отразились на фасадах мечетей, становились прототипами для многих мотивов народного зодчества. Тесная экономическая и культурная связь населения Заказанья с городом ярко отразилаь на архитектуре богатых жилых домов, не затронув основной массы народного зодчества и общей структуры поселений. Изучение документальных и архивных материалов убеждает в том, что вплоть до середины XIX в. архитектура села сохраняла вполне самобытный характер. Мероприятия правительства по европеизации российской архитектуры почти не коснулись сельских районов: немногочисленные указы, касавшиеся ново-построенных или погоревших де-ревень, предусматривали лишь ведение регулярной планиров-ки. Да и то со многими оговорками . Что же касается плани-ровки усадеб, расположения и внешнего вида жилых домов и других построек, то здесь никаких предписаний со стороны правительства не поступало. Народное жилище села продолжало сохранять самобытные традиции. Черты самобытности отличали облик трехэтажных байских домов Заказанья: дома Г. Даутова в селе Большая Атня и дома Валиуллы Бакирова в селе Большие Менгеры. Эти дома, безусловно, выстроены по проектам профессиональных архитекторов. Находясь где-то на полдороге между городской архитектурой и народным зодчеством татар, они дают ключ к ретроспективному анализу многих утраченных ныне форм и деталей домов Татарских слобод. Среди них также особенности функциональной организации внутреннего пространства дома и предназначение отдельных планировочных элементов, излюбленные декоративные приемы народного зодчества, в трансформированном виде перенесенные в классицистическую архитектуру фасадов, своеобразие художественного образа здания и взаимоотношения отдельных элементов его фасадов и т. д. В композиции байских сельских домов легко угадывается классицистический тип жилого дома с мезонином, трансформированный под влиянием местных традиций. Как считали некоторые исследователи, дома такого типа встречались только в Заказанье. Планировка заказанских домов отличалась от планировки казанских и опиралась на местные традиции крестьянского жилища, где излюбленным типом планировки был шестистенник с холодными сенями в центре. Любопытной особенностью байского дома были протяженные балконы-галереи по второму этажу со значительным консольным выносом, что внешне сближало их со среднеазиатскими и закавказскими жилыми домами. Представляется заслуживающей внимания мысль Ф. X. Валеева об аналогии этих галерей с айванами жилых домов Востока, и в частности, Средней Азии, Закавказья, Крыма, с которыми у татар поддерживались культурные связи еще со времен средневековья. Внешний облик одно-двухэтажного байского дома нес явные черты пережитков самобытного народного жилища XVII- XVIII вв. на высоком подклете с хозяйственным нижним этажом. Кроме прямоугольного в плане дома, были распространены дома крестообразной и Т-образной формы. Дома Т-образной формы и сходной планировки встречаются и у касимовских татар, в отличие от других народов Рязанской земли. Автор предполагает, что в прошлом у касимовских были крестообразные дома "за казанского" типа. Во внешнем декоративном оформлении фасадов чувствовалось влияние русского классицизма, однако многие его формы были столь транс формированы, что они скорее угадывались, чем имели прямые аналоги в русской архитектуре Своеобразен был и набор при. меняемых декоративных средств. Наиболее богатые здания несли в себе черты синтеза местных архитектурных традиций, восточно-мусульманских и русских форм, что придавало им чрезвычайно оригинальный внешний вид, не сходный с видом зданий других народов. Например, глубокая ниша-лоджия с "плечиками", являвшаяся одним из наиболее характерных элементов оформления татарского дома. Фронтонная лоджия, по мнению Ф. X. Валеева, - пережиток, средневековой архитектуры в татарском зодчестве и была распространена у татар уже во второй половине XVIII в. Вот что он писал по этому поводу: "Значительная часть обшитого тесом фронтона занимала углубленная на 40-50 см, а иногда и больше, монументального характера нища, занимавшая почти всю площадь фронтона. Ниша, как правило, имела стрельчатое, килевидное или полуциркульное завершение. Подобными нишами нередко украшались также фронтоны хозяйственных построек. В глубине ниши обычно располагалось трех- или двухстворчатое окно, выходившее из летнего чердачного помещения - девичьей... Чердачные каморки в жилых постройках были типичны только для Заказанья. По-видимому, их происхождение связывается с влиянием городской архитектуры Казани первой половины XVI в." Арка с лоджией имела, как правило, не "стрельчатое, килевидное или полуциркульное завершение", как утверждал Ф. X. Валеев, а в огромном большинстве полукруглое или сегментное, т. е. повторяла очертания классического "венецианского окна". Тем более это касается памятников XVIII в., которых к середине XX в. едва ли сохранилось Достаточно для таких обобщений. Мысль о средневековом, происхождении мансардных помещений в татарских домах высказана в 1920-х гг. Худяковым . Распологая столь скудным материалом,как упомянутые намиизображения татарских домов, трудносудить о распростронении о распространении или отсутствии чердачного жилого помещения в зодчестве. Лоджия занимала почти весь фронтон. Конструкция ее и внешний вид были подробно описаны в исследованиях Н. И. Воробьева. Байские дома с мезонином первой половины XIX в. в Заказанье, несшие яркий отпечаток классицизма, имели эту функционально обоснованную лоджию из мансардного помещения на обширном фронтоне, прекрасно вписывавшуюся в общую классицистическую композицию здания. И хотя эти лоджии в декоративном отношении решены совершенно своеобразно, прототипы их логичнее искать в барочном или классицистическом венецианском окне, широко распространенном в русской архитектуре XVIII - первой половины XIX в. Для подтверждения этой мысли можно привести десятки и сотни зданий конструктивно, композиционно и хронологически совпадающих с татарскими фронтонными лоджиями. Обратимся к декоративной стороне их. В русских балкончиках и венецианских окнах преобладали декоративные детали, заимствованные из русской и европейской барочной и классицистической архитектуры (витые колонки, античные ордера, ракушки и т. п.) ; прототипы же декоративных деталей татарских фронтонных лоджий легче найти среди средневековых культовых и мемориальных сооружений мусульманского Востока (килевидные и стрельчатые арки, цветные витражи, своеобразные колонки квадратного или круглого сечения с каннелюрами или "солнышками" на месте капителей или тюльпановидными капителями, восточные орнаменты и др.). Похожей композицией обладали портальные входы мечетей и усыпальниц, михрабные ниши мечетей, декоративные аркады интерьеров. Декоративные же колонки этих элементов вполне аналогичны по принципам формообразования с татарскими - вплоть до методов полихромной раскраски. Для примера можно привести интерьер арабской мечети Burdenimosken, опубликованный В. Тэкхольмом. Декоративное оформление байских домов сочетало в себе черты древних булгарских (мотивы "веревочки", розетки, солярные знаки, тюльпановидные капители и др.) и местных (бес карнизное решение торцового фасада) традиций с элементами русской классицистической и барочной архитектуры (декоративные детали, обшивка стен и т.д.) Менее зажиточные слои населения в целом подражали в оформлении своих домов местным баям, однако их архитектура была более консервативной и традиционной. Влияния русской архитектуры в середняцких домах не чувствовалось, - напротив, они были весьма самобытны. В этот период появляются новые декоративные мотивы, связанные с широким распространением досок. Нашивные украшения становятся легко доступными для рядового крестьянина. Обшивка стен дает возможность для сплошной окраски фасада. |
|
